class="p1">Так, что-то я немного увлёкся. Пора переходить ко второй попытке, думаю, она поможет мне найти ошибки в моих действиях.
Посмотрев фильм «Заряженный», я подумал, что удар молнией наверняка даст мне желаемый результат.
Август две тысячи сорок седьмого года… Этот месяц трудно забыть; по-моему, это был самый жаркий и засушливый август в моей жизни. Мне казалось, что установившееся пекло ещё долго не спадёт, однако ближе к сентябрю погода резко изменилась — над Лэйкхиллом собрались серые гигантские тучи и нагрянула небывалая буря: дождь лил как из ведра наперебой с градинами размером с крупный виноград, шумели раскаты грома и сверкали молнии. Причём шум грома сразу же сопровождался яркими молниями, и у меня не могло быть сомнений — эпицентр бури находится прямо над нашим городком.
Ни секунды не медля, я бросился наверх и через окно мансарды вылез на крышу. Мой план состоял в том, чтобы забраться на шпиль особняка, который не просто украшает здание, но ещё и является громоотводом. До его вершины я не долез — ударила молния и электричество, пройдя через металл, пробежало по моему телу.
Что было потом, я не помню, так как потерял сознание. Очнулся я уже в своей постели, у которой сидели мать и отец. Чувствовал я себя ужасно: на голове у меня была здоровенная шишка, а заглянув под одеяло, я обнаружил тело, сплошь покрытое синяками. Мать сказала, что они меня обнаружили лежащим у каминной трубы. Хм… мне крупно повезло. Видимо, я свалился со шпиля и, скатившись по черепице, зацепился за каминную трубу, которая меня уберегла от падения с крыши. А синяки, должно быть, остались от градин.
Родителям, конечно же, было интересно знать, что я делал на крыше, и я признался.
— Что?! Мой сын хочет стать героем! — взревел отец. — Хочешь служить на стороне добра? Ты сам-то осознаёшь, какую несёшь чушь, Генри?
— Успокойся, Маркус, — сказала мать. — Он же это не всерьёз. Просто у него шоковое состояние…
И я снова увлёкся. И почему со мной постоянно так происходит? Хотел же только перебрать все те способы, которыми пытался получить ту или иную сверхспособность и проанализировать, а вместо этого уплываю куда-то в сторону. Наверное, это потому, что тогда я ещё не вёл дневника, а сейчас, вспоминая те события, мне хочется записать их как можно подробней. Но, пожалуй, в другой раз, а сейчас я хочу понять, что делал не так, поэтому вернусь к тому дню.
Я полагаю, что всё дело в молнии: она не ударила непосредственно в меня, а попала в шпиль-громоотвод, через который я и почувствовал её удар. А в фильме «Заряженный» молния поразила главного героя напрямую, без какого-либо проводника. Наверное, именно в этом мой прокол, но даже если это так, я всё равно не полез бы снова на шпиль ловить молнию, ведь есть ещё куча сверхспособностей, которые я не пытался получить.
Следующая сверхспособность — левитация. Многие сверхспособности герои открывают в себе посредством страха, и левитация относится к таковым. Однозначно для такого дара требовался прыжок с высоты. Выше нашего особняка в Лэйкхилле здания не сыщешь, за исключением церковной колокольни, которая выше всего лишь на несколько метров. И я вновь забрался на крышу нашего дома и без сомнений сиганул вниз. В тот день вместо левитации я получил перелом ноги. Судя по всему, мне попросту не хватило высоты. Да, трёх этажей явно недостаточно, чтобы успеть хорошенько испугаться, обрести левитацию и успеть затормозить до соприкосновения с землёю, тут нужен, как минимум, небоскрёб.
Общение с животными — сверхспособность, конечно, не самая крутая, но всё же. Был шанс обрести её, когда я возвращался после вечерней прогулки по берегу Безымянного озера домой. В этот вечер я наткнулся на бродячего пса. Любая другая собака бы убежала, завидев человека или обошла бы стороной, но этот пёс сразу же проявил ко мне враждебность: злобно начал рычать и лаять. И тогда я подумал: «А вдруг это судьба!» В тот момент я предположил, что передо мной стоит заражённый бешенством пёс — а иначе стал бы он проявлять ко мне такую агрессию просто так? И если так, то у меня есть отличный шанс обрести способность разговаривать с животными и понимать их, ведь именно через укус бешенного животного можно заполучить этот дар. И я начал дразнить его, после чего пёс набросился на меня, схватил зубами за пятую точку и начал мотать мной из стороны в сторону, будто я был для него какой-то мягкой игрушкой. Затем он бросил меня, но не отступил, а теперь делал выпады, при этом кусая меня то за ноги, то за руки. В конце концов, ему это надоело, и он без какой-либо причины убежал прочь.
Покусанный, но довольный я добрался до особняка и незамеченным попал в ванную комнату. Впрочем, это было нетрудно: отец, наверняка, как обычно работал в лаборатории, а мать возилась с растениями в оранжерее. Приняв душ и смыв кровь с тела, я переоделся в чистую одежду, окровавленную же спрятал под кровать.
Одежда скрывала мои раны, но она не могла скрыть мою походку, отражающую боль в ногах. Поэтому за ужином отец поинтересовался, что со мной? Почему я хромаю?
— Видимо, заживший перелом решил о себе напомнить, — соврал я.
Я еле досидел до окончания ужина (задница хоть и болела меньше остальных частей тела, но сидеть было всё равно неприятно), а затем отправился спать с надеждой, что скоро во мне откроется дар общения с животными.
Следующая неделя выдались весьма трудной в том плане, что притворяться перед родителями и вести себя как ни в чём не бывало было очень непросто. Сначала мне приходилось скрывать головную боль, тошноту, слезотечение, повышенную температуру тела, приступы болезненных спазмов мышц. Но потом я начал ощущать затруднённое глотание (и не только при приёме пищи, но и при глотании собственной слюны), нехватку воздуха, появились слуховые и зрительные галлюцинации. Дальше я попросту начал сходить с ума и не заметил, как перестал ощущать собственное тело. Последнее, что я помню, это как медленно плёлся по коридору к себе в комнату, затем меня свела очередная судорога, а в глазах вдруг потемнело…
Повезло, что моя мать не абы какая злыдня, она прекрасно знает медицину и в прошлом спасла от гибели не одного злодея. Когда я пришёл в сознание в подвале нашего особняка, лёжа на операционном столе, около которого находился дефибриллятор и столик с какими-то ампулами, надо мной склонились мать